Доктор исторических наук Андрей Борисович Зубов, политолог и религиовед, автор монографий и эксперт, занимающий деятельную гражданскую позицию.
Андрей Борисович один из авторов Основ социальной концепции, принятие которой Архиерейским Собором РПЦ 2000 года сделало для РПЦЗ возможным рассмотреть вопрос о переговорах с РПЦ. В 2006 г., в своем выступлении в Свято-Троицкой Семинарии в Джорданвилле, проф. Зубов высказал надежду, что восстановление канонического общения с Русской Зарубежной Церковью послужит на пользу как Русской Церкви, так и самой России. Настоящее интервью говорит о том насколько его надежды осуществились.
Андрей Борисович, спасибо, что вы согласились побеседовать с нами. И вот – наше воссоединение, Русской Зарубежной Церкви и Московского Патриархата: какие надежды, и что из этих надежд реализовалось?
Ну, вы понимаете, конечно, самое главное было то, что мы были просто вместе. Само по себе единство лучше любого разделения. И то, что наша церковь была разделена на две части, – это, в общем-то, всегда печально и мистически, и по-человечески, практически. Потому что хитон Христов разорван, это плохо. Но, разумеется, мы по человеческому своему несовершенству всегда ищем соединения каких-то жизненных плюсов – не только высших и таинственных. И этот жизненный плюс был в том, что… Я считал, что Зарубежная Церковь во многом сохранила – и собственно, даже ставила своей целью сохранить – тот культурный и человеческий ресурс, который был утрачен, конечно, здесь, в эти страшные годы большевицкого террора и потом, в те годы, когда церковь пошла – то, что от нее осталось, пошло на служение власти, и во многом нравственно была сломана этим. Вот я считал, что Зарубежная Церковь будет таким небольшим, конечно, – это маленькая церковь, – небольшим, но очень действенным средством для возрождения Русской Церкви. К сожалению, пока этого не вышло. Вот здесь меня ждало разочарование. Я увидел, пока еще был в церковных структурах и мог наблюдать Межсоборное Присутствие и другие структуры своими собственными глазами я постепенно увидел, что Зарубежная Церковь заняла другую позицию. Она здесь молчит или поддерживает церковное московское чиноначалие, но за это получает определенную плату: в ее внутренние дела московское священноначалие не вмешивается. Она сама назначает и рукополагает архиереев, иереев и ведет свои хозяйственные дела. В общем, она осталась автономной полностью, но она и не лезет в их дела.
А вы думаете, это возможно было бы как-то по-другому? Могло ли быть вообще вмешательство, в принципе?
Ну, теоретически все возможно. Ну вот по крайней мере, я вижу, что они остановились на этой точке, и эта точка не самое худшее, но и далеко не самое лучшее, обнадеживающее до конца. Но я думаю, что на самом деле вообще в церкви все делается медленно. А то, что делается быстро, обычно не очень хорошо. Я думаю, что этот процесс будет продолжаться, но он будет продолжаться незаметно, тихо, и эффект будет…
Чего бы вы хотели в результате этого процесса? Что бы, вы считали, могла принести Зарубежная Церковь в Россию?
Я бы хотел… Да, еще я хотел сказать, что есть один, к сожалению, негативный момент Зарубежной Церкви: что кое-кто в Зарубежной Церкви, особенно из тех, кто часто ездит в Россию, – им начинает нравиться московский уклад церковной жизни. И они ему начинают подражать. И вот тот простой, дружеский, открытый стиль отношений между священником и общиной, который был характерен для Русской Зарубежной Церкви – кстати говоря, и для Парижского экзархата, – вот он во многом – ну то есть не во многом, но в каких-то моментах – начинает исчезать.
Вы находите?
Да, вот мне показалось, что да. И удивительно, что это сохраняется в автокефальной Американской Церкви, которая как была, так и осталась сама по себе. Но зато ее все меньше и меньше любят, к сожалению, здесь. Таких людей, как о. Александр Шмеман, уже многие архиереи объявляют чуть ли не еретиком, понимаете? Это, конечно, ужасно.
То есть вы хотели бы более соборного всеучастия?..
Я ведь всегда считал, что Зарубежная Русь – не только церковь, вообще Русь зарубежная, которая ушла в изгнание, и потомки этой Руси и Русь, оставшаяся здесь, – они должны взаимно помочь друг другу в возрождении нашего общества. И вот пока я не вижу этого. К сожалению, вижу часто иное. И, например, вот эти идеи политической церкви, идеи, что “Крым наш”, Украина, – ими заразилась значительная часть … хороших священников, архиереев Русской Зарубежной Церкви. Другое дело, что, по-моему, сейчас они – как люди умные и честные – начинают понимать, что это было… в общем, что глаза их застилало что-то. Вот об этом я хотел поговорить.
Андрей Борисович, большое спасибо.
