В память о Марии Алексеевне Неклюдовой

Предисловие

При распятии Господа Иисуса Христа рядом с Ним не находился никто из учеников. Остались в Иерусалиме и позаботились о Его Пречистом Теле, за исключением святого Иосифа Аримафейского, только Пресвятая Богородица и восемь жен-мироносиц. Именно этим святым женщинам, которые любили Господа и никогда не оставляли Его, первым было возвещено о Воскресении Господа. И именно им было поручено возвестить о Воскресении ученикам Господа. Таким образом, в самый важный момент всей библейской истории именно женщины — последовательницы Иисуса оставались в центре событий.

Это историческое событие перекликается и с нашей сегодняшней церковной жизнью. По моим наблюдениям, в любом приходе женщины составляют по меньшей мере семьдесят процентов. Более того, как правило, они следуют примеру тех самых святых женщин, которые никогда не оставляли распятого и воскресшего Господа. Именно женщины заботятся о благополучии прихода: убирают и украшают храм, поют и читают, приносят цветы, ухаживают за церковными облачениями, готовят еду, посещают больных, заботятся о бедных. И все же в письменных источниках по истории Церкви роль женщин почти не отражена. Заметным исключением является история лондонского прихода РПЦЗ, написанная протодиаконом Кристофером Бирчеллом, — «Посольство, эмигранты и англичане: 300-летняя история Русской Православной Церкви в Лондоне» (Embassy, Emigrants, and Englishmen: The Three-Hundred-Year History of a Russian Orthodox Church in London. Jordanville, 2014). В ней автор решил в первую очередь рассказать о жизни в эмиграции мирян и мирянок, но также и о духовенстве В этот юбилейный для Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) год мы, конечно, вспоминаем наших архипастырей и пастырей, которые трудились и страдали во имя Христа и Его Церкви. Однако не стоит забывать или принимать как должное жертвенное служение женщин в Церкви.

По моим наблюдениям, в любом приходе женщины составляют по меньшей мере семьдесят процентов.

Как прихожанин лондонского прихода РПЦЗ, я знаю много сайтов, посвященных Русской Православной Церкви Заграницей, но крайне редко я встречаю там упоминания о мирянах, особенно о женщинах. В центре внимания почти исключительно духовенство. 98% контента этих сайтов сосредоточено на деятельности духовенства, а не на тысячах благочестивых мирян и мирянок, которые составляют то, что Святой апостол Петр называет «царственным священством»: «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Петр 2:9).

История РПЦЗ написана почти со стопроцентным акцентом на судьбы (разумеется) мужчин-священнослужителей. Как замечательно было бы, если бы в этот год столетнего юбилея РПЦЗ нам удалось выйти за рамки клерикализма и вспомнить о похвальных жертвах, принесенных женщинами в Церкви, особенно сотнями тысяч эмигранток, которые, несмотря на свою нищету, находясь в ужасных обстоятельствах войны, в изгнании или в лагерях беженцев, всегда приносили РПЦЗ «лепту вдовицы» (Мк. 12:42).

Именно в этом ключе мы вспоминаем героическую жизнь и страдания одной из женщин русской эмиграции, Марии Алексеевны Неклюдовой, которая, по-видимому, почти забыта Русской Православной Церковью за пределами России.

Мария Алексеевна Неклюдова – благая душа

В память о Марии Алексеевне Неклюдовой, бывшем директоре Института благородных девиц императрицы Марии Федоровны в Харькове, насильственно репатриированной в СССР советскими властями в 1945 году и отправленной жить в глухое село Кузькино (Самарская область), где она умерла в 1948 году в возрасте 82 лет от истощения и отсутствия медицинской помощи. [1] Список источников: Лазутин Л.Л. Мария Алексеевна Неклюдова. URL: http://xxl3.ru/kadeti/nekludova.htm (дата доступа – февраль … Continue reading

Санкт-Петербург и Харьков

Мария Алексеевна Неклюдова родилась в 1866 году в Санкт-Петербурге, в дворянской семье. Она получила образование в Смольном институте благородных девиц в Санкт-Петербурге, который окончила с наградой императрицы за особые заслуги. Мария решила посвятить свою жизнь воспитанию детей и поступила в тот же институт учительницей. Благодаря ее неустанному вниманию и заботе о детях, ее знанию подходов к каждому из них и усердному исполнению своих обязанностей вскоре она стала классным инспектором. А в 1915 году Мария Алексеевна была назначена директором престижного Харьковского института благородных девиц, учебного заведения со столетней историей, которому покровительствовала императрица Мария Федоровна, мать императора Николая II.

4 марта 1917 года Временное правительство передало управление институтом Министерству государственного призрения, и его финансирование было резко сокращено. В сентябре 1917 года по приказу министерства институт в Харькове принял воспитанниц из Петрограда. Захват власти большевиками, разрыв связей с Петроградом (откуда шло финансирование института) и удвоение числа учеников и сотрудников ухудшили условия работы института. Положение института продолжило ухудшаться и после утверждения на Украине местной власти.

Однако украинское Министерство народного образования отнеслось к институту весьма положительно и пообещало его сохранить, считая выгодным наличие такого учреждения на юге России. Затем в декабре 1918 года Харьков был взят большевиками. 4 января 1919 года большевики объявили, что институт должен быть ликвидирован в течение трех дней. Предполагалось отправить младших девочек в детские дома, а старших заставить работать. Распоряжения большевиков сопровождались грубостями: «Мы не хотим больше ни одного дня содержать детей наших классовых врагов», «Раньше наши дети работали на вас, теперь ваши будут работать на нас». Директор института Мария Алексеевна Неклюдова и председатель родительского комитета доктор Ганьшеев, осознавая отчаянность положения, видели один выход – помочь девочкам, около половины из которых были сиротами, найти приют в дворянских семьях и в семьях знакомых чиновников. Харьковское общество отреагировало с большой энергией на это предложение, и в течение трех дней почти все дети были переселены. Тех, кто остался, отправили в Епархиальное женское училище. Таким образом, большевикам не удалось осуществить «классовую месть». В здании института они устроили приют для сирот.

9 июня 1919 года Харьков ненадолго освободился от тирании большевиков – город был взят армией генерала Деникина. Мария Алексеевна немедленно приступила к восстановлению института. При содействии Штаба верховного главнокомандующего к началу 1919-1920 учебного года институт был восстановлен, здание –полностью отремонтировано. Но это счастливое время длилось недолго. В ноябре стало известно о новом наступлении большевиков. Многие родители тут же забрали своих детей из института. 22 ноября, отслужив краткий молебен и взяв с собой лишь часть имущества, 157 учеников института, 38 сотрудников и 46 членов их семей практически без запасов еды и средств к существованию спешно покинули Харьков. Началось страшное время эвакуации, полное всевозможных несчастий и лишений, и прежде всего – неотступного страха быть схваченными и убитыми большевиками.

В изгнании

Три недели сотрудники и воспитанники Харьковского института провели в Новочеркасске, найдя себе пристанище в помещении Мариинского Донского института. Затем они отправились в Екатеринодар, затем в Новороссийск. Три холодных зимних месяца девочки в возрасте от 8 лет и старше провели в занесенных снегом вагонах на запасном пути в Новороссийске. Местные жители подкармливали детей и делились дровами. В Новороссийске находился некий господин Ненадович, представитель Королевства Сербия. Мария Алексеевна посетила его, напомнила о роли России в основании Института благородных девиц в Черногории (Черногорского института) и обратилась с просьбой связаться с правительством в Белграде и принять Харьковский Девичий институт в это смутное время. Несколько дней спустя г-н Ненадович сообщил ей, что вопрос решен положительно, получено распоряжение выдать ее подопечным визы в Сербию. Добираться предстояло транзитом через Болгарию.

29 января 1920 года воспитанники и сотрудники Харьковского и Донского институтов на пароходе «Афон» отплыли в Болгарию. Через месяц, 29 февраля 1920 года, они прибыли в Варну, где сели на поезд до Сербии. В Белград прибыли 4 марта. Власти предоставили институту здание бывшей венгерской школы в Нови-Бечей, маленьком городке на юго-востоке Воеводины. Нови-Бечей расположен примерно в 60 километрах от города Сремски-Карловци, где в 1921 году была опредлено местопребывание Синода Русской Православной Церкви за пределами России.

Нови-Бечей

На поддержку института в Нови-Бечей выделили средства. Мария Алексеевна также сумела найти надежных и опытных людей, которые ей очень помогли, например, генерал-лейтенанта Захара Андреевича Макшеева, бывшего директора Александровского кадетского корпуса, который стал классным инспектором, и сенатора Александра Николаевича Неверова, служившего главным администратором. Кроме того, она нашла квалифицированных преподавателей и педагогов.

Из-за постоянных переездов одежда и обувь на детях износилась, возникла необходимость приобрести новые вещи. За время скитаний Мария Алексеевна много раз обращалась за помощью, твердо веря, что добрые люди откликнутся. Она не ошиблась и теперь: пожертвования начали поступать, люди начали приносить деньги и вещи для детей. На пожертвованные средства приобрели швейные машинки и музыкальные инструменты (рояли и пианино). Вскоре всех девочек одели в новую школьную форму, совсем такую же, какая была у них в России.

Учебный план института был расширен до восьми лет, выпускникам выдавали аттестаты о среднем общем образовании, что позволяло им поступить в университет. Большое внимание в институте уделялось физическому развитию и здоровью детей: была своя больница и опытный русский врач. В сложных случаях вызывали докторов из Белграда, а если требовалась операция, то больного отправляли в русский госпиталь в Панчево. Также в институте имелась отличная библиотека, насчитывавшая 10 000 томов, классы рисования, музыки, рукоделия и гимнастики с квалифицированным преподавателями. Единственное, чего там не хватало, – храма, поэтому дети ходили в сербскую церковь, каждый класс по очереди, так как все вместе не могли поместиться в маленьком здании.

В 1926 году у института появился свой священник – отец Флор Жолткевич (ум. 1975), прибывший из Маньчжурии. Вскоре удалось открыть собственную церковь. Гармоничное пение русского хора привлекало людей в этот храм, причем не только русских эмигрантов, но и сербов. Таким образом, институт стал своего рода островком русской культуры в Сербии.

Мария Алексеевна Неклюдова заботилась не только о пропитании и обучении детей, но и о досуге. Она организовывала вечера в русском стиле, концерты вокальной музыки, спектакли, ежегодную рождественскую елку с Дедом Морозом, а во время Великого поста по воскресеньям – духовные беседы. Время от времени институт посещали митрополит Антоний Храповицкий, Первоиерарх РПЦЗ (ум. 1936), и иеромонах Иоанн Шаховской (впоследствии архиепископ; ум. 1989).

Каждый год для проверки знаний во всех классах в институт приезжал представитель Министерства образования, который присутствовал на выпускных экзаменах и собственноручно подписывал аттестаты. В целом русские воспитанницы справлялись с расширенным учебным планом и без проблем поступали в сербские университеты. Некоторые потом, уже по собственному желанию, уезжали во Францию, Бельгию или Англию, чтобы улучшить знание иностранных языков, стенографии и т. д. Ни одна из окончивших институт девочек не была забыта Марией Алексеевной, ее бывшие воспитанницы всегда могли попросить ее о помощи в трудную минуту.

Но счастливые дни для института в Нови-Бечей подошли к концу. Из-за жесткой экономии российские учебные заведения стали закрываться. Эта участь постигла и Харьковский Девичий институт. В 1932 году было принято решение о его слиянии с Мариинским Донским институтом. Для Марии Алексеевны это был большой удар. И хотя местные городские власти хотели было сохранить институт, он все-таки был закрыт, а Мария Алексеевна – отправлена на пенсию. Однако в 1935 году, в возрасте 69 лет, она получила новую должность и переехала в Белград.

Белград

Несмотря на потрясения, связанные с закрытием института, потерей его имущества и переездом, Мария Алексеевна сохраняла присутствие духа. В Белграде ей было поручено заведовать студенческим общежитием, известным как «Общество содействия бывшим воспитанницам Харьковского института императрицы Марии Федоровны». Там жили 50 девушек, главным образом дочери русских аристократов и эмигрантов, многие из них уже были сиротами. И вновь Мария Алексеевна Неклюдова заботилась о том, как удобнее обустроить общежитие, следила за поведением этих уже взрослых девушек, защищала их от дурного влияния и делила с ними их радости и горести. Каждая из ее подопечных могла зайти к ней в гости на чашку чая и обсудить жизненные проблемы, трудности и успехи в учебе. А некоторым из них она, как любящая мать, потом давала свое благословение на создание семьи и искренне радовалась за них.

В 1938 году Мария Алексеевна начала переписку с лондонским архимандритом Николаем Гиббсом (ум. 1963). В апреле 1939 года она организовала поездку 10 своих подопечных в Лондон: девушки должны были улучшить свой английский язык, чтобы петь службу по-английски в церковном хоре, организованном о. Николаем. Автор этого текста сейчас работает над статьей, в которой исследуется интригующая история «белградских соловьев».

Великим людям Господь посылает столь же великие испытания. На Пасху 1941 году немцы начали бомбить Белград. Каменные здания рушились, как карточные домики, повсюду бушевали пожары. Одна из бомб упала недалеко от здания общежития. Взрывом выбило все стекла, обвалилась штукатурка. Мария Алексеевна Неклюдова мужественно оставалась рядом со своими подопечными и успокаивала их.

Затем немецкие войска заняли Белград. Вокруг царили хаос и неизвестность, но Мария Алексеевна беспокоилась лишь о том, как привести в порядок здание общежития после взрыва. Благодаря своему превосходному знанию немецкого языка она не допустила размещения солдат в здании, организовала необходимый ремонт и затем смогла предоставить убежище большому количеству русских беженцев.

Примерно в это же время для борьбы с большевиками в Югославии был сформирован Русский корпус. В него вошли главным образом бывшие члены Добровольческой армии Врангеля. Немцы использовали эти русские силы в своих операциях против коммунистов-партизан Тито. Многие тогда погибли, их дети остались сиротами. Мария Алексеевна не могла их бросить, и с 1942 года общежитие стало заполняться маленькими детьми.

Наступил критический 1944 год. Натиск коммунистов-партизан усилился, поползли слухи о скором наступлении Красной армии на Югославию. Вскоре советские войска подошли к Белграду, а немцы начали отступать.

Принудительная репатриация

Мария Алексеевна, желая спасти своих воспитанников от ужасов войны, решила увезти их в Швейцарию, но так и не доехала туда. Они с детьми добрались до немецкого города Аннаберг в Саксонии. В городе было несколько русских школ, их объединили, и Мария Алексеевна работала там, пока немцы не капитулировали в 1945 году. Советская армия взяла Берлин, война закончилась. Но настоящие испытания для русских беженцев только начинались. Согласно Ялтинскому соглашению 1945 года между СССР, США и Великобританией, произошла ужасная, исторически беспрецедентная принудительная репатриация русских эмигрантов в самое сердце сталинской России. [2] См. Толстой Н. Жертвы Ялты. М.: «Русский путь», 1996. Среди репатриантов были Мария Алексеевна Неклюдова и 83 ребенка в возрасте от 2 до 16 лет. Это само по себе было нарушением того же Ялтинского соглашения, ведь оно касалось только советских граждан, но ни Мария Алексеевна, ни дети чинов Русского корпуса советскими гражданами не были. И все же их отправили через Киев в Самарскую область, в глухую деревню Кузькино.

По прибытии на место детей разместили в здании разоренной церкви. Образы святых на ее стенах были замазаны штукатуркой. Советской власти судьба этих детей была безразлична. Жители деревни сами были очень бедны и не могли помочь. Мария Алексеевна, которой к тому времени было уже около 80 лет, и ее подопечные вскапывали огород, сажали овощи, собирали в лесу ягоды, грибы и орехи. Так прошло 2-3 года голодной жизни в Советском Союзе. По настоянию американцев и англичан, а также правительства Тито часть детей была отправлена обратно к родителям.

Мария Алексеевна просила у властей разрешения поехать в Ленинград, где надеялась найти родственников и знакомых. Однако на свое прошение никакого ответа она не получила. Ее племянницам в Белграде удалось выхлопотать разрешение на ее возвращение в Югославию, но Советы запретили ей выезжать.

Вскоре детей от 12 лет и старше власти стали забирать и отдавать в ремесленные училища. С этого времени Мария Алексеевна поселилась в избе сапожника, присматривала за его детьми, шила и чинила одежду. У нее не было обуви, и поэтому она была вынуждена носить тапочки, сшитые из кусочков старых тряпок.

Письма Марии Алексеевны доходили до Белграда. Она была, как всегда, спокойна и жаловалась только на то, что в деревне нет церкви и за три года крестьяне только один раз, на Пасху, отвезли ее в церковь за 20 верст от Кузькино. Одна из ее племянниц, жившая в Ленинграде, посылала ей 200 рублей в месяц.

В Кузькино не было никакой медицинской помощи, и силы начали оставлять уже очень пожилую Марию Алексеевну. Последнее ее имущество было потеряно или расхищено, и она умерла от простуды и всевозможных лишений.

В Кузькино не было никакой медицинской помощи, и силы начали оставлять уже очень пожилую Марию Алексеевну. Последнее ее имущество было потеряно или расхищено, и она умерла от простуды и всевозможных лишений. К сожалению, точная дата ее кончины не зафиксирована. Ее похоронили осенью 1948 года, разумеется, без священника. Однако через 2-3 месяца священник все-таки приехал отслужить панихиду над ее могилой. Он отправил горсть земли с кладбища в Кузькино племяннице Марии Алексеевны в Ленинград, чтобы та положила эту землю на могилу ее матери. Вот так Сталин, «отец народов», отблагодарил эту русскую женщину за годы, посвященные заботе о русских детях и их воспитанию.

Мария Алексеевна – благая душа и невеста Христова. Вечная ей память!

Благодарности

Я сердечно благодарен за помощь в написании статьи: протоиерею Стивену Платту, который предоставил мне неограниченный доступ к архиву архимандрита Николая Гиббса, хранящемуся в его приходе в Оксфорде. Именно из этих бумаг я впервые узнал о Марии Алексеевне Неклюдовой; профессору Леониду Леонидовичу Лазутину, доктору физико-математических наук из Москвы. На его сайте хранится много материалов о Марии Алексеевне, часть которых он любезно разрешил мне использовать; Уолкеру Томпсону из Славянского института Университета Гейдельберга, Германия, который старательно переводил для меня с русского на английский материалы с сайта профессора Лазутина и тем самым очень способствовал моим исследованиям; диакону Андрею Псареву, доценту канонического права и истории Русской Церкви Свято-Троицкой  духовной семинарии в Джорданвилле, Нью-Йорк, который также внес вклад в мое исследование.

Перевод с английского О. Емельяновой